Весь уже пролетевший отрезок зимы мой город молился и ждал снега. Молился в новогоднюю ночь, молился в сочельник, молился в православный Новый Год - но все тщетно: снега не было. Столбик термометра упрямо стремился к плюс десяти, а угрюмое серое небо обильно сеяло надоедливым мелким дождем. Вся не покрытая асфальтом городская земля превратилась в противную тягучую массу, накрепко прилипающую к колесам машин и к подошвам пешеходов. И проезжая часть, и тротуары - все было сплошь покрыто этим липким месивом и казалось густо намыленным и скользким. Эта унылая природная серость угнетала до депрессии, на душе было тоскливо и сумрачно и нестерпимо хотелось перемен.
Наконец, Господь сжалился-таки над грешным моим городом и в день своего Крещения ниспослал ему обильную белую благодать. Снегопад взялся ниоткуда, буквально как снег на голову. В мановение ока он сплошным воздушно-пуховым одеялом покрыл улицы и парки, набережные, мосты, каналы. Долгожданная белая стихия, не на шутку разбушевавшаяся ото всей широты души природного катаклизма, заволокла сплошной пеленой окна домов и машин, да так, что люди, в них сидящие, в одночасье ослепли белой, молочно-снежной слепотой, а пешеходы превратились в снежных баб, снежных мужиков и снежных детишек.
Вспомнила все-таки зимушка-зима о делах своих неотложных, вспомнила и разбушевалась, разыгралась, разметелилась, показала всем, кто тут нынче есть настоящая полновластная хозяйка! Весело и споро расстелила она ковры-покрывала на мостовые и тротуары, укутала дома, кокетливо нахлобучила снежные шапки на крыши припаркованных машин.
Прибралась и утихла. И точас во дворы высыпала детвора, волоча за собой еще с ноября припасенные санки. Собаки вывели погулять своих хозяев и, напрочь позабыв про них, наперегонки носились по чистому и пушистому снегу . Радостный детский гомон и визг вперемешку с собачьим лаем звенели в пропущенном через белое сито воздухе. Прохожие не торопились, как обычно, с работы домой, а медленно прогуливались, наслаждаясь чистотой и свежестью зимнего города. И пусть на градуснике все еще было плюс 3, и снежное покрывало уже успело чуть-чуть подтаять, пусть сапоги кое-где проваливались в снежную целину и вязли в искусно замаскированной грязи, все равно от вселенской радости, рожденной этим чудесным зимним карнавалом, хотелось веселиться и скакать на одной ножке.
|