Стояло теплое майское утро. Любаша открыла дверь подъезда, выпуская нетерпеливо топтавшегося по ее ногам Барса на заветный простор обычного городского двора. Барс, чистопородная немецкая овчарка классического черно-желтого окраса, вдохнув пьянящего весеннего воздуха, рванул поводок и потащил хозяйку по привычному маршруту. Несмотря на спокойный и уравновешенный характер, вид у пса был достаточно грозный, и поэтому Любаша всегда выводила его на поводке и в наморднике. Гуляли они обычно за шоссе, на пустыре, чтобы не смущать покой жителей спального района. На этом достаточно большом пространстве раньше проводились авто- и мотокроссы, учения школ РОСТО и парашютных клубов. Вся площадь была изрезана буграми и ямами, то ли естественными, то ли искусственно созданными для усложнения трассы. Теперь здесь начиналась стройка спортивного комплекса. Перевалив через оживленную магистраль, Любаша отстегнула поводок и скомандовала: - Гулять!. Барс резво рванул с места, немного покружил по поляне, а потом, постояв в нерешительности, устремился в дальний конец пустыря. Когда пес скрылся из вида, Любаша поспешила за ним: мало ли что. За небольшой возвышенностью ее взору представилась странная картина: посередине небольшой площадки сидела собака, судя по экстерьеру, немецкая овчарка, с влажными и грустными глазами. Видимо, собака сидела здесь не первый день. Барс вилял хвостом и метался из стороны в сторону, но к собаке не приближался. Любаша машинально достала из кармана куртки кусок сосиски и поманила псину. Та не двинулась с места, несмотря на голодный взгляд и капавшую с пасти слюну. Когда Любаша попыталась подойти, собака зарычала и приняла угрожающую позу. - Миленькая, как же ты здесь оказалась? Ты же голодная! На, поешь! Собака в ответ снова тихо зарычала. Любашу осенило: - Да тебя, похоже, бросили!? Боже мой! Да ты беременна! Бедняжка! Собака продолжала тихо рычать. Бросив сосиску и все, что еще было в карманах поближе к собаке, Любаша скомандовала: - Барс, домой! Пес недоуменно посмотрел на хозяйку, но, потоптавшись на месте, нехотя побрел в сторону дома. Всю дорогу до дома Любаша самыми последними словами, какие только были в ее лексиконе, ругала хозяина бедной собаки. Ночью ей приснился большой черный джипп, выбрасывающий из салона на ходу испуганную собаку и оглушительно визжащих щенков.
Весь следующий день и дома, и на работе Любаша не переставала думать о сидящей на пустыре собаке. "Что делать? Как ее хотя бы накормить? " Она не один год держала собак и знала, что хорошо воспитанный пес никогда не станет есть из чужих рук. "А если она так ослабнет, что не сможет ощениться? " Едва переступив порог квартиры, Любаша достала из холодильника курицу и принялась готовить бульон. Затем отыскала старую кастрюлю, которую давно уже собиралась выбросить, налила в нее бульон, положила немного хлеба, и, плотно закрыв крышкой, осторожно поставила в пакет. Сверху положила бутылку с водой, прихватив еще и старую миску. Барс, как будто все понимал, суетился и лез под ноги. Наконец они вышли на улицу и направились к пустырю. Собака сидела на том же месте. Увидев Любашу, она снова зарычала. - Как же тебя зовут, бедняжка? Любаша стала перебирать собачьи клички. На слове Альма собака чуть дернула ухом. - Значит будешь у нас Альма. - Альма, Альма, - повторяла Любаша спокойным, ровным голосом.- Ты умница, ты молодчинка, хорошая псина, хорооошая! В этот вечер женщине так и не удалось накормить Альму. На следующий день, захватив остатки бульона, Любаша с Барсом вновь появились на пустыре. Собака лежала на боку, а по ней, скуля и повизгивая, ползали четыре очаровательных щенка! -Ай, умница! Ай, молодчинка! Какие чудные малыши у тебя! Альма только чуть повела ухом. Собака ослабла настолько, что не в состоянии была даже пошевелиться. Надо было что-то делать. - Альма, хорошая моя, умница моя, девочка моя! Нужно поесть! У тебя дети, их нужно кормить, они без тебя погибнут. Посмотри, какие они славные, маленькие, ты им очень нужна. Она говорила и говорила. Потом она тихонько подошла поближе, еще ближе, совсем близко. Собака лежала молча. На ее глазах блестели слезы. Любаша осторожно погладила ее по голове. Собака напряглась, но не пошевелилась. Тогда женщина свернула кулечек из предусмотрительно захваченного куска газеты, вставила кончик в собачью пасть и осторожно, небольшими порциями начала вливать бульон. Альма, почувствовав на языке вкус пищи, сделала робкую попытку проглотить жидкость. Получилось! - Вот и славно, вот и хорошо. Давай еще немножко. И еще чуть-чуть. Это была маленькая, но победа! Вылив остатки бульона в кастрюлю, Любаша, довольная и счастливая, направилась к дому. На следующий день, собрав в доме последние деньги, Любаша взяла такси и привезла Альме ветеринара. Доктор осторожно осмотрел семейство и успокоил Любашу: - Собака сильно истощена, но ничего серьезного нет. Кормите хорошенько, и она поправится. Щенки здоровые, крепкие, лето впереди. Все будет хорошо. Потом посмотрел на Любашу, на ее протянутую руку с зажатой в ней зеленой бумажкой и тяжело вздохнул: - Э-хе-хе! И, бросив на ходу: - За такси заплатите. Звоните, если что, - направился к троллейбусной остановке.
Прошло два месяца. Альма совсем поправилась, щенки подросли. Они словно пушистые черно-желтые медвежата, забавно перекатываясь по буеракам, уже достаточно далеко убегали от матери. Альма настороженным материнским взглядом следила то за одним, то за другим и время от времени беспокойно лаяла. Когда приходила Любаша с Барсом, принося еду и воду, Альма озабоченно смотрела то на женщину, то на щенков и поскуливала, будто жаловалась на детское непослушание и переживала за их судьбу. Между тем, строительство на пустыре наращивало темпы. Все чаще и все ближе к жилищу Альмы стали появляться бульдозеры и экскаваторы. Любаша понимала: нужно что-то предпринимать. В следующую субботу с самого утра женщина начала компанию по устройству дальнейшей судьбы собачьего семейства. Она расклеила объявления по самым оживленным местам своего района, дала объявления в газеты и начала планомерно обходить и объезжать все возможные места, где могли бы взять на содержание щенков или Альму. Через две недели упорных поисков щенков удалось пристроить, а вот взрослую собаку брать никто не хотел, а если и соглашались, то Любаша не отдавала, потому что условия содержания никак не подходили для такой собаки, как Альма. Однажды, сидя вечером перед телевизором, Любаша смотрела какой-то документальный фильм о заключенных, а мысли ее снова и снова незаметно возвращались к Альме. «Охрана! »- вдруг осенило Любашу. «Ее можно пристроить куда-нибудь в охрану! » На следующее утро Любаша уже стояла у КПП гарнизона военизированной охраны и слезно умоляла дежурного устроить ей встречу с командиром, на что дежурный сурово твердил: - Не положено! Тут на ее счастье у ворот КПП остановился зеленый УАЗ и из него легко выпрыгнул немолодой спортивного вида военный. Дежурный тотчас же выпрямился, взметнул руку к козырьку и протрубил: - Авия... елаю.. трищ.. ковник! Любаша, недолго думая, бросилась к военному: - Товарищ начальник, умоляю, выслушайте, очень важное дело к Вам! Военный посмотрел на женщину, подумал пару секунд и ответил: - Минут через 15 я поеду в город, в машине мне все и расскажете. Любаша, готовя речь для командира, судорожно подбирала слова, но когда он вернулся, сел в машину и сказал: «Я Вас слушаю», она помолчала немного и просто рассказала всю историю от начала и до конца - М-да... – произнес начальник гарнизона. Потом помолчал немного и сказал: - Хорошо, оставьте мне Ваш телефон, я посмотрю Вашу Альму. Хорошие собаки еще никому не мешали.
Когда собачий инструктор в камуфляже, надел на Альму поводок и намордник, собака повернула голову и посмотрела на Любашу. И были в этом взгляде и благодарность, и боль, и грусть и счастье. Любаша помахала Альме рукой и незаметно смахнула навернувшуюся вдруг слезу. - А приходить не надо – угадал ее мысли Сергей Иванович (так звали начальника гарнизона) – ей будет больно. Теперь у нее начнется другая, новая жизнь.
|